Ну, хватит о текущих войнах и президентах, которые приближают грядущие своими дурацкими комментариями. Сделаем перерыв, тем более, что сегодня воскресенье, и я в Мексике, и пребывание здесь, к сожалению, подходит к концу. Было хорошо, и не только потому, что солнце, ветер, пальмы, ласковый карибский прибой побаловали прикативших сюда давно знающих друг друга людей, настроенных на одну волну. Место чудесное – Atelier Playa Mujeres, которое принадлежит и управляется испанской компанией TM Real Estate Group, в следующем году празднующей 55-летие деятельности, связанной с недвижимостью и гостиничным бизнесом. В январе далёкого 1969 года бойкий парень по имени Хосе Луис Серна Альмодовар открыл маленький офис по торговле недвижимостью в ничем неприметном городке Ориуэла в горах к юго-западу от Аликанте. Семья восприняла эту новость без восторга, а его младшие двоюродные братья даже приехали из еще более провинциальной Кальсады-де-Калатравы, чтобы отговорить родственника. Очень возможно, что если бы это им удалось, то мы бы не увидели оскароносных фильмов All About My Mother (“Всё о моей матери”) и Talk To Her (“Поговори с ней”), ибо одним из этих братьев был ставший великим режиссёром Педро Альмодовар, а другим – его родной брат Аугустин, которого Хосе Луис тоже “поставил на ноги” и превратил в продюссера, потому что был гением, только не гуманитарием, а “манимейкером”. Я не назвал бы его филантропом, но своим “творческим” родственникам он помогал до самой смерти в 2012-м году, хотя со временем они перестали в этом нуждаться, а он и не спрашивал, просто автоматически выписывал им чеки, особо даже не интересуясь плодами их деятельности. К концу жизни Хосе Луиса интересовали исключительно дела фирмы, он работал из дома и разговаривал только со своим секретарём.
В молодости, да и потом, синьор Альмодовар никогда ничего не боялся, рисковал и стремительно прошёл путь от человека, который показывал небогатым отпускникам (богатых интересовало побережье) малогабаритые квартирки возле Ориуэлы до президента крупной компании, занимающейся развитием различных типов недвижимости – от жилых комплексов до гостиничных, в основном в Испании, но в 2005-м году он решил заняться Мексикой, а в 2010-м – Бразилией. Три года назад воспитанная им команда и приглашенные инвесторы воплотили в жизнь его последнюю идею и построили флагманский курорт Atelier Playa Mujeres, в 35 минутах к северу от аэропорта Канкуна. Напротив отеля находится остров Isla Mujeres, знаменитый тем, что во второй половине 18-го века там базировался знаменитый пират Генри Морган, а в начале 19-го – его коллега по ремеслу Жан Лафит, а в 1956 году у его берегов дала течь 12-местная дизельная яхта “Гранма”, на которую молодой адвокат по имени Фидель Кастро и его брат Рауль, мечтая свергнуть Батисту, усадили 82 человека, среди которых был и Че Гевара, только на борту выяснивший, что не переносит качки. Если бы яхта утонула, Майами сегодня выглядел и разговаривал бы совсем иначе, Гавана выглядела бы как Майами сейчас, а Куба по-прежнему была бы считалась самым фешенебельным курортом региона. Но мексиканские умельцы залатали пробоину, случилось то, что случилось и жемчужина Карибского моря превратилась в нищий и отсталый “Остров Свободы”.
Вернёмся к Альмодовару. Его идея заключалась в том, что отель должен быть таким же роскошным, как лучшие отели Канкуна, но продаваться на 30-40% дешевле. Не зря его называли “королём демпинга”. Одним из приглашённых Альмодоваром инвесторов является довольно богатый мексиканский человек по имени Рикардо Салинас Плиего, который участвует одновременно в 177 бизнес-проектах. Однажды он решил раздать клиентам своего банка “Ацтека” 1 миллион песо после того, как вылечился от коронавируса. Это звучит круто, но на самом деле составляло на тот момент лишь $47,160. Об этом банкир написал на своей странице в тогда еще Твиттере. Салинас сообщил, что чуть не умер, а теперь решил отметить свое выздоровление раздачей денег обычным людям, которые пользуются услугами его банка. “Сегодня я проснулся с желанием раздать 1 миллион песо, которые переведут в ваше приложение Banco Azteca. Помогите решить, как их распределить: 1000 переводов по 1000 песо, 200 по 5000 или 100 по 10 000 песо!”, – написал миллиардер. Под своим постом он закрепил соответствующее голосование. Подписчики выбрали третий вариант – 100 случайных клиентов банка получат по 10,000 песо.
Хочу отметить, что синьор Плиего также является акционером не только TM Real Estate Group, но и… текильного дома “Don Julio”, пусть миноритарным, за что ему можно простить некоторую прижимистость. Потому что этот текильный дом выпускает очень хорошую, качественную, великолепную, оздоравливающую текилу, одна из которых – “Дон Хулио 70”, выпущенная в 2012-м году в честь 70-летия “дома” – является чемпионом мира среди текил класса “Кристалино Анехо” на протяжение четырех последних лет и моей любимым предметом среди неодушевленных. В Atelier Playa Mujeres она, естественно, есть.
Раньше эта текила стоила $49,99. В коронавирус цена подскочила до $94,99. Когда это произошло, я, помнится, надел две маски, облился санитайзером, помолясь, поехал к своему другу Марселу из магазина Liquor Barn и спросил его: “Может, цифры просто перепутали? Ну, было 49, стало 94…” Марсел сказал, что ничего не перепутано и что это все из-за коронавируса. Но звучал оптимистично, мол, это ненадолго. Мол, взойдет она, звезда пленительного счастья. Взошла. Сейчас от $70 до $75. В Америке. В Мексике в магазине – $215, в duty-free аэропорта Канкуна – $130. Этому я не удивляюсь: в Чикаго рижские шпроты продаются в определённых местах за 99 центов, а в Риге – втрое дороже (кстати, поздравляю Латвию в связи с отмечавшимся вчера Днём Независимости).
На самом деле повышение цен на текилу, и не только этой марки – вызвано жадностью производителей (среди владельцев – ни единого еврея) и высоким спросом. Мои друзья и практически родственники в Мексике, с которыми я связывался в разгар пандемии и вот только вчера, утверждают, что заросли голубой агавы, из которой делается текила, по-прежнему непроходимы, что голубая агава плюет на коронавирус, грипп, войны и выборы, а те, кто работает с ней с помощью мачете, обо всём этом даже и не слышали. И что заводы тоже работают. На полную мощность.
А Плиего разочаровался в людях и сердце его разбито, если не врёт. Я читал интервью с ним. В нём миллиардер сетует, что его широкий жест не вызвал энтузиазма среди неблагодарного мексиканского народа. Одни предложили перевести деньги в фонды, которые финансируют лечение детей с онкологией. Другие сказали, что миллион песо – мало, что миллиард – самое “то”, третьи вообще выразили сожаление по поводу того, что Плиего выздоровел. Короче, всё как у нас. Хотя не всё. Я лично знаю в Чикаго, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Майами очень-очень богатых людей, которые заболели и вылечились, а потом ещё раз заболели и вылечились, но никому ничего не дали, хотя многие, включая меня, просили у них хотя бы антитела. Такое впечатление, что коронавирус – это Снежная Королева и она ранила этих людей осколками льдинок, отчего они стали бессердечными и вместо раздачи упомянутых антител и денег продолжают присылать счета за какие-то услуги, которые, конечно, были оказаны нам, но еще в те незапамятные и светлые докоронавирусные времена, когда не только чёрные, но и абсолютно все жизни имели значение, когда антисемитизм вёл себя тихо, а мы говорили: “Вот же повезло нашему поколению – прожили без войн…” и транжирили ускользающее время на ерунду. Кстати, позавчера исполнился 81 год выдающемуся американскому кинорежиссёру Мартину Скорсезе – не самому глупому человеку, который по этому поводу сказал: “Ребята, долгая жизнь так же ничего не значит, что и оборвавшаяся в юности. Кажется, вот именно это и изменилось в моей голове с возрастом. Я больше ничего не хочу делать зря. Поэтому я перестал путешествовать, бывать в Лос-Анджелесе, снимать для студий, ходить на вечеринки, сидеть в кафе, делать вид, что мне интересны неинтересные. Я либо снимаю кино, либо смотрю кино. На зряшные вещи и зряшных людей уже нет времени. Жаль, что я отдал себе в этом отчёт лишь сравнительно недавно…”
Альмодовар, Скорсезе… Осознанное самоограждение – это то, что приходит с опытом? Или вырвавшийся, наконец, наружу, пусть и с опозданием, инстинкт самосохранения? А, может, всё дело в том, что тому, кто не разочарован собой, просто некогда смотреть на других?
Александр Этман.