Я меняю уже готовый материал на сегодня, потому что вчера наш великолепный Вениамин Борисович Смехов, человек, дружбой с которым я горжусь с 1982 года, потому что он был и остаётся образцом порядочности и отваги, выступил в Москве свидетелем на чудовищном процессе Жени Беркович и Светланы Петрийчук, который проводится 2-м Западным окружным военным судом. Их обвиняют в оправдании терроризма (часть 2 статьи 205.2 УК). Дело завели больше года назад из-за спектакля “Финист Ясный Сокол” о российских женщинах, решивших выйти замуж за исламистов и уехать в Сирию. Все это время фигурантки дела находятся в тюрьме. Я привожу стенограмму “допроса свидетеля Смехова В.Б.”. Который не обнажил для меня ничего нового, потому что “свидетель” не просто не изменил себе – так было всегда, но и возвысил голос – во времена, когда не струсили лишь считанные. И вряд ли его показания на что-то повлияют. Но это было достойно. “Merci beaucoup!”, Вениамин Борисович!

* * *

Судья: – В силу возраста, состояния здоровья будете стоя давать показания?

Смехов: – Стоя.

Судья удостоверяет личность свидетеля.

Судья: – Место работы?

Смехов: – В театре…

Судья: – В каком?

Смехов: – Куда позовут, там и работаю. В Театре Наций играю спектакль “Последнее лето”.

Судья: – Подсудимые вам знакомы?

Смехов: – Я – актер, Женя – режиссер. После замечательного спектакля “Считалка”, мы были в восторге от спектакля, сообщили об этом восторге режиссеру. Со Светланой, к сожалению, лично не знакомы.

Судья: – Есть неприязненные отношения к подсудимым?

Смехов: – Меня хорошо воспитывали, я не вру. Нет.

Судья зачитывает свидетелю его права и обязанности.

Адвокат Карпинская: – Смотрели ли вы спектакль, если да, то где?

Смехов: – В Боярских палатах. Где-то после активного периода пандемии…

Адвокат: – Каковы цель и задача спектакля?

Смехов: – Предупреждение об опасности. Особенно для молодого поколения. Попутная опасность существует в виде жуликоватых звонков по телефону, много жуликов сейчас… Опасность поддаваться на незнакомые и опасные предложения… Но пьеса и спектакль свободны от буквальных предупреждений. Они рассчитаны на зрителя, который воспитан театром. Спектакль талантлив и силён. Иносказание, метафора, поэтичность… Мотив сострадания… И текста и спектакля

Адвокат: – Отождествляют ли себя авторы со своими героинями?

Смехов: – Нет. Сегодня день рождения Пушкина. Мне неловко говорить очевидные вещи для тех, кто учился в советских школах и в школах Российской Федерации. Талант автора в том, что решительное действие каждого персонажа совершенно отделено от жизни и характера автора, Светланы. Также как замечательные актрисы, которые играют в спектакле, он играют чужую жизнь как свою. Как у Станиславского.

Адвокат: – Скажите, пожалуйста… Вот вы посмотрели спектакль? Он оправдывает терроризм? Или пропагандирует?

Смехов: – Он настойчиво предупреждает о той беде, которая может оказаться на пути… Я должен ссылаться на Афанасьева… Где ради любви Марьюшка или Аленушка готовы жертвовать собой… Спектакль продолжает форму театральную… Актрисы защищают свои роли перед обстоятельствами, перед которыми они бессильны. Те обстоятельства, при которых мы собрались, не соответствует истине.

Женя Беркович: – У меня к вам вопрос как к мужчине (35 лет мечтала это сказать)… Показалось ли вам, что в спектакле каким-то образом оскорбляются чувства русских мужчин?

– У меня фамилия Смехов, я не могу серьезно отвечать на этот вопрос. Этот спектакль – о беде. Нет, конечно…

Адвокат Сергей Бадамшин: – Вы помните атмосферу на спектакле по итогам просмотра? Какие-то отзывы вслух?

Смехов: – Похоже на то, что происходит после хорошей премьеры. У зрителя было сочетание трагического жанра и какой-то очень светлой лирики по отношению к девчонкам. Это сочетание выражалось в том, что зрители, как я помню, называли персонально актрис… Такая была перекличка: “А моя вот так, а моя вот так!”. Зрители были знакомы с актрисами, с их работой. С тем, что мы увидели в спектакле…

Судья: – Ваш творческий путь неоспорим… Ваш авторитет в творческих кругах очевиден… Но были ли какие-то негативные отзывы?

Смехов: – Нет. Не было. А можно вопрос: Вы меня знаете как Смехова или как Атоса?

Судья: – Я вас знаю как свидетеля защиты по уголовному делу.

Смехов: – Я запомню ваш ответ.

Адвокат Мария Куракина: – А по вашему мнению, пьеса содержит оправдание терроризма?

Смехов: – И пьеса и спектакль настойчиво предупреждают о такой беде, как сопутствие террористам и врагам нашего Отечества.

Прокурор: – Вы работали с Беркович или с Петрийчук?

Смехов: – Нет, к сожалению.

Прокурор: – А в Гоголь-центре?

Смехов: – Да, я работал там много. Но с Женей – нет…

Ксения Карпинская спрашивает про примеры убийств в кино, и является ли это оправданием… Судья перебивает, пытается переформулировать вопрос…

Смехов: Оправдания ИГИЛ там нет никаким образом.

Судья: – Можно ли говорить, что работы Светланы Александровны и Евгении Борисовны сподвигли людей заинтересоваться, пойти в ряды террористов?

Смехов: – Мы друг друга с вами понимаем. Этого нет ни в пьесе, ни в спектакле. Я был бы рад, чтоб ещё раз посмотреть этот спектакль. Хороший спектакль каждый раз вносит подробность эстетического свойства, но не сопротивляется пьесе.
То, что я уже назвал: спектакль – предупреждение. Это то, что я увидел в спектакле, то, что я прочел в пьесе. И я бы очень хотел снова увидеть этот талантливый спектакль.

Судья: – Допрос свидетеля Смехова окончен.