Немецкий турист, взобравшийся на пирамиду Кукулькан, которого взбешённая толпа на культовом “Празднике весеннего равноденствия” в мексиканской Чичен-Ице приняла за американца, был арестован вместе с соотечественником, посажен и ожидает приговора – небольшие сроки и точно большие штрафы им гарантированы. Год назад тот же дурацкий “подвиг” совершила другая немка, которую едва не растерзала толпа, когда её спустили вниз, а в 2020-м – носитель русского языка, судя по всему альпинист, потому что он не только перехитрил погнавшуюся за ним охрану и, каким-то образом запутав их внутри крошечного жертвенного алтаря, стремительно спустился, но и “прошил” толпу отборным матом (что и побудило полицию Юкатана разыскивать “русского”, хотя матом у нас виртуозно владеют практически все представители бывших союзных республик) и исчез навсегда. Вот уж действительно: “что русскому хорошо, то немцу смерть”.
Кстати, историю этой поговорки поведал миру генерал-майор фон Клуген, записавший рассказ очевидца – генерала-аншефа Виллим фон Дерфельдена, о случае, происшедшем во время штурма Праги войсками Александра Суворова в 1794 году. И если вы думаете, что Клуген и Дерфельден – немцы, то вы правы, но частично, потому что первого звали Иваном Максимовичем и был он Георгиевским кавалером, а второй – Виллемом Христофоровичем и вообще – лучшим другом Суворова и генералом от кавалерии. Короче, Дерфельден рассказал, что русские солдаты, разбив витрину какой-то пражской аптеки, уже объятой пламенем, вынесли, конечно, на улицу самое главное – здоровенную бутыль, попробовали, что в ней находится, и стали распивать, похваливая: “Славное, славное винцо!”. В это время проходил мимо коновал русской артиллерии родом из немцев. Думая, что солдаты пьют обыкновенную водку, коновал взял стакан, выпил залпом, свалился и умер. Это был спирт. Когда Суворову донесли об этом происшествии, то полководец, привыкший выпивать на скаку как в долинах, так и на взгорьях, сказал: “Вольно же немцу тягаться с русскими! Русскому здорово, а немцу смерть!”.
Но вернёмся в Мексику, вернее, в Юкатан, а точнее, в Чичен-Ицу, где находится легендарная пирамида Кукулькана (она же – “Templo de Kukulkan”, она же “El Castillo”) – храм, чудом уцелевший среди руин древнего города племени майя. Кукулькан находится в центре обширной террасы площадью около 18 гектаров и окружён широким каменным парапетом. Высота пирамиды составляет 24 метра (плюс ещё 6 метров – высота храма/жертвенной комнаты на вершине), длина каждой из её сторон составляет 55 метров. Каждая грань – 9 метров шириной. Со всех четырёх сторон от основания к вершине пирамиды ведут четыре дико крутые лестницы (уж поверьте на слово, я совершил эту ошибку задолго до того, как пирамида была закрыта для восхождений, которые предпринимали пьяные отдыхающие), сориентированные по сторонам света. Окаймляет лестницы каменная балюстрада, начинающаяся внизу с головы змея и продолжающаяся в виде изгибающегося змеиного тела до верха пирамиды. Кстати, Кукулькан у майя – то же самое, что и Кетцалькоатль у ацтеков, если кто бывал в Мехико, то есть один из основных, верховных богов. Основным воплощением Кукулькана был пернатый змей с человеческой головой. И вот, ежегодно в дни осеннего и весеннего равноденствия там можно наблюдать уникальное зрелище – “Пернатого Змея”. Тень ступенчатых рёбер пирамиды падает на камни балюстрады и создаётся впечатление, что Пернатый Змей оживает и ползёт, в марте – вверх, а в сентябре – вниз. Майя верят, что это – бог и собираются на встречу с ним два раза в году, придают этому очень большое значение, готовят списки просьб и благодарностей, и раздражаются, если в процесс вмешиваются инородцы.
Храм-пирамида, помимо всего прочего, совершенно точно выполнял у майя функции общественного календаря. Каждая из четырёх лестниц храма имеет 91 ступеньку, а их суммарное количество равно 364. Вместе с базой-платформой на вершине пирамиды, объединяющей все четыре лестницы, получается число 365 – количество дней в солнечном году. Кроме того, символичным является количество секций с каждой стороны храма (9 ступеней пирамиды рассечены лестницей надвое) – 18, что соответствует количеству месяцев в календарном году майя. Девять уступов храма соответствует “девяти небесам” мифологии тольтеков. 52 каменных рельефа на каждой стене святилища символизируют один календарный цикл тольтеков, включающий 52 года. На вершине пирамиды располагается небольшой храм с четырьмя входами. В нём, как я уже говорил, совершались жертвоприношения.
Сегодня праздник заканчивается, а накануне двое немцев решили сбегать наверх, невзирая на запреты, о которых теперь предупреждают всех и на разных языках. Один мужчина, преодолев ступенек двадцать, вернулся, получив каменюкой в спину, а второй, с рюкзачком на спине, продолжил восхождение. Толпа, состоявшая, в основном, из потомков майя, очень расстроилась и тут же, под впечатлением угроз и тарифов Трампа, решила, что хулиган – американец (кстати, немка, наведшая тут шороху три недели назад, была ещё и одета в цвета полос американского флага – синий верх, красный низ) и стала требовать “этих обнаглевших гринго” немедленно изловить и показать им кузькину мать, отплатив за издевательства над сакрально-культовым Кукульканом, за Американский залив, за пошлины и за надменное соседство. И довольно жёстко “наехала” на охрану. После чего семь полицейских маленького роста с большими животами осторожно стали подниматься по крутым ступеням. Наверху они обнаружили дурака, спрятавшегося под жертвенным столом.
Тут я сделаю ещё одно отступление. Зимой 1994 года я впервые попал в Канкун. С бывшими рижанами – Олей и Феликсом. Тогда Канкуну было всего 24 года от роду, это сейчас он стал Карибской Ривьерой экстра-класса, а тогда питьевую воду мы брали с собой. Местные официанты говорили, что от желудочного расстройства помогает текила и острый перец, и это правда. Так я стал алкоголиком и заработал язву, которую вылечил впоследствии, применяя правило “Подобное лечи подобным”. Но дело не в этом.
На третий день пребывания в Канкуне неосмотренных достопримечательностей не осталось, Феликса укусило нечто неведомое в тогда ещё Мексиканском заливе и он предложил поехать в Чичен-Ицу. Там мы чудесно пополдничали. И, окрылённый текилой, я предложил попутчикам покорить вершину Кукулькана (тогда, повторю, было можно, её “закрыли” через дюжину лет, в 2006-м). Женщины и укушенный Феликс сказали твёрдое “нет”. А я довольно быстро взобрался наверх и сфотографировал всё, что мог, включая жертвенный стол. Майя были мощным и очень воинственным племенем и не чурались Специальных Военных Операций, доходя до современных Белиза, Сальвадора, Гондураса и Гватемалы, а также до территорий юго-восточных штатов сегодняшних США. Пленных они гнали домой, так что жертвенный стол Кукулькана был переполнен каждый день. Я помянул несчастных и приступил к спуску. И едва приступив, понял, что это – самоубийство. Размер моей ноги больше, чем ширина ступеньки. Спускаться боком на латвийских равнинах меня не учили. Спиной, вернее, задницей вперёд – ещё более стрёмно. Перепад высот – дикий. Сверху кажется, что пирамида – отвесная стена. Текила стучит в моё сердце как пепел Клааса. Над джунглями начинается гроза. Поднимается сильный ветер. Несмотря на это, над пирамидой начинают кружить грифы. Я вспоминаю песню из “Золота Маккены”: “Видел стервятник много раз, как легко находит гибель нас, находит каждого в свой час…” Мне приветливо машут руками охранники и грозит кулаком жена. Я жестами объясняю, что спуск в настоящий момент невозможен по причине крайнего страха перед смертью и пальцами совершаю над головой вращательные движения, что нормальными людьми должно быть воспринято как надежда на: “Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте…”. Но вместо того, чтовы вызвать вертолёт, укушенный, повторяю, Феликс, начинает операцию спасения – подъём. Одновременно начинается и тропический ливень. Грохочет гром, блистают молнии. Охранники, смотрю, уходят. Внизу остаются только наши с Феликсом жёны.
– Ну, – говорит Феликс, – поднявшись. – Что будем делать?
– Пошли, – говорю, – в жертвенную комнату, – там сухо.
– Пошли, – говорит. – А что там внутри?
– Там, – говорю, – внутри Чак-Мооль, – очень красивая женщина. Правда каменная, но уже в лежачем состоянии с головой, повёрнутой в сторону, которая держит в руках поднос на животе. На этот поднос майя клали сердца своих жертв.
– Так, – говорит Феликс. – Тогда пошли отсюда. Я пойду первым, а ты держи меня за плечо. Я делаю шаг и ты делаешь шаг. Если ты сделаешь два шага, нам обоим конец.
Ну, он немножко по-другому, конечно, сказал, но смысл тот же. И так, знаете, мы спустились. Где-то за час (наверх я взобрался за пять минут). Мне Феликс в Чикаго вообще-то многим чем помог до этого, и я ему вечно благодарен, но за спуск с пирамиды Кукулькан – особенно.
Итак, вернёмся, наконец, к нашему чокнутому немцу, нарушившему, в отличие от меня, строжайший запрет. Вообще, конечно, не тот нынче немец пошёл. Раньше они были очень дисцилинированными и скрупулёзно выполняли различные предписания, типа “хенде хох” и так далее. А тут – совсем распустились. Значит, немец спрятался в хорошо мне знакомых покоях Чак-Мооля, но полицейские, тяжело дыша, взяли его в плен. Ему бы радоваться, что сейчас 21-й, а не 1-й век, а то бы тут же оказался на жертвенном алтаре. Стал он качать права и говорить, что, мол, немец он, и немцев нельзя вот так бить дубинками по попе, рёбрам и голове, потому что он пожалуется в посольство и случится крупный международный скандал. “Baja, idiota”, – не спорили с ним стражи порядка.
Начали они спускаться и минут за пять до возвращения на планету Земля полицейские криками оповестили беснующуюся толпу, что это не американец, а немец и мол, можно, расходиться – казнь отменяется и заменяется арестом. Толпа, как сообщает газета El Heraldo de Mexico, всё равно потребовала жертвоприношения, но ограничилась ударом колом по лбу басурмана. Рядом плакал и его товарищ, вытирая кровь клочьями разорванной майки. Ситуация обострилась до такой степени, что сотрудники Национальной гвардии и Национального института антропологии и истории (INAH) тоже подверглись нападению, пытаясь защитить немцев от разъяренной толпы. Отбили, конечно, хотя и не без труда – там всем досталось. В частности, солдату Национальной гвардии расквасили нос, а с немцев вручную пытались снять скальпы.
И поделом. Нужно знать священные места стран, которые посещаешь. И учитывать нюансы изменившегося политического климата. И это, между прочим, не только и не столько немцев касается. Нас Германия не волнует. У нас иное предложение: сделаем Америку тактичной снова! Как при Джефферсоне.
Александр Этман.