(Чтобы отвлечь от невесёлых мыслей)
Когда твой корабль швартуется в Ливорно, ты оказываешься перед приятнейшим выбором – отправиться во Флоренцию ли, Пизу или в Тоскану. Должен признаться, что чикагские друзья дали нам координаты замечательного гида, но гид запросил 1600 (тысячу шестьсот долларов) за восьмичасовую экскурсию.
– Я тоже устанавливаю идиотскую цену на рекламу, когда не хочу рекламировать кого-то, – сказал я ему.
– Если честно, произошла накладка и мой секретарь… – начал было он.
– Не надо, всё хорошо, – сказал я и мы, довольные друг другом, расстались друзьями. Ну, как бы.
Тут же, прямо у трапа мы наткнулись на бойкого парнишку, предлагавшего машину в рент. Через десять минут мы мчались по направлению к средневековому городу Сан-Джиминьяно, находящемуся в самом сердце Тоскании.
Если каталонская Барселона и новоаквитанский Аркашон – мои любимые города (после Риги), то любимая страна – Италия. Привязанность эта родилась в 89-м, когда Италия приютила нас по пути в Америку. Тогда же мой лексикон обогатился трехстами итальянскими словами, из которых я более-менее сносно плел предложения. А мелодику языка я уловил сразу и, как говорили итальянцы, если не лексический, то интонационный прогресс был поразительным. Английский, увы, дался мне тяжелее и хотя наша борьба не закончена, я уже готов признать его превосходство.
Итальянцы – теплее и гостеприимнее испанцев. И вообще – гостеприимнее, на мой взгляд, всех. Красивая, самобытная и легкая для туриста страна. А Тоскана – один из самых живописных ее уголков. Аппенинские Альпы вплотную подходят к морю, долины и взгорья покрыты виноградниками, кипарисами, соснами, оливковыми рощами, терассированными и глиняными камнями. Помимо всего прочего именно Тоскана – колыбель Эпохи Возрождения. Кстати, литературный итальянский язык основан именно на диалекте Тосканы…
В десять утра мы подъехали к Сан-Джиминьяно. Он находится на практически неприступной горе. Я говорю “практически”, потому что город завоевывали, и не раз. Но к чести завоевателей, он ни разу не был разрушен. Мы вошли через северные ворота и оказались на совершенно пустынной площади. Ну просто попали в 13-й век! Мы провели там 15 минут и за это время
благоговейную тишину не нарушил ни один звук. Впрочем, по мере продвижения к центральной площади появились люди. И какие!
– Тамара, где магазины? Ты обещала магазины! – эхом ударился о башню Сан-Джакомо великий и могучий.
С радостью опускаю ненормативную лексику, с помощью которой выражали свои нехитрые мысли наши соотечественницы. Я давно заметил, что за границей более мерзко, чем американцы, ведут себя только сравнительно недавно ими ставшие.
Встреченные дамочки оказались брайтонскими – только без обид, брайтонские, я знаю, что вы – разные! Но вот эти заблудились и вместо Сиены оказались здесь. Сан-Джиминьяно был раскритикован в пух и прах – каменная деревня! Ни одного бутика, только сувениры. Мужья на площади пьют пиво. Надо их забрать и ехать в Сиену. Вы бывали в Сиене? Там есть хорошие магазины?
– Так поезжайте в молл под Флоренцией, меньше часа отсюда, – сказал я. – Так и называется – The Mall Outlet. Ив Сен-Лоран”, “Прада”, “Гуччи”, “Александр Маккуин”…
– “Версачи” есть?
– И огромный!
Дамочки издали воинственный клич и побежали за мужьями. А мы пошли кругами, постепенно подбираясь к центру городка. На это ушло минут тридцать, и я смело могу сказать, что в Сан-Джиминьяно нет места, куда бы не ступила моя нога. Перед центральной площадью, тоже тихой и умиротворенной, пред нами предстал собор. Под сводами его коллонады укрывались от солнца люди, одетые во все черное.
– Фунерале! – пояснил какой-то старичок.
Когда мы пили кофе в небольшом кафе на площади, через неё пошла похоронная процессия. Такие же я видел в старых итальянских фильмах. Все посетители кафе встали и стояли до тех пор, пока процессия не скрылась за углом…
– Где тут ближайший банкомат? – спросил я у официантки.
– Во Флоренции, – засмеялась она.
Я тоже улыбнулся, потому что вспомнил довлатовскую историю о том, как в советские времена в Таллинне у него на брюках лопнула молния и на вопрос о том, где расположен ближайший магазин, молнии продающий, эстонская продавщица ответила честно: “В Хельсинки…”
…Мы ехали по долине Кьянти, той самой, с которой у всех и ассоциируется Тоскана – сплошные виноградники на широких холмистых склонах. Остановились в Волтерре. Этот город – ровесник и близнец Сан-Джиминьяно, но полная ему противоположность: украшен флагами, кишит туристами, дымит торговым паром.
– Почему? – спросил я у старика-аптекаря, который рассказал мне, что начал работать еще при Муссолини. Видимо, в честь этого фотография дуче была приклеена к стенке деревянного шкафа.
– Не знаю, – пожал он плечами. – В юности у меня была девушка из Сан-Джиминьяно, по воскресеньям я ездил к ней на велосипеде. Тогда это был нормальный город.
– Он и сейчас нормальный. Просто очень тихий, – сказал я.
– Надо будет выбраться… Лет сорок пять не был, – сказал он.
Он угостил меня кофе и стал рассказывать про Муссолини. Я не знал, что Бенито уклонялся от воинской повинности и дважды сбегал в Швейцарию. Что он был журналистом и даже написал роман “Клаудия Партичелла, любовница кардинала”, от которого потом отрекся. Что от армии ему в итоге отвертеться не удалось, его поймали и в 15-м году отправили в что-то типа
штрафбата и потом, когда Муссолини стал дуче, его сослуживцы наперебой рассказывали о том, что Бенито всегда первым выскакивал из окопов и кричал: “Да здравствует Италия!”
– Но на самом деле, – старик перешел на шепот, – он был трус и валялся по госпиталям то с тифом, то с воспалением легких… Тот еще был смельчак…
– Почему же вы держите его фотографию на видном месте? – спросил я.
– Здесь его любят, – ответил он.
Аптекарь сказал, что мы просто обязаны по пути на корабль заехать в Чечину – курортный городок на море. Мы послушались и не пожалели. Правда, по пути остановились перекусить в ресторане невообразимой красоты и с плавательным бассейном! Но не удалось: свадьба! Зато получилось, что за пару часов мы побывали и на похоронах, и на свадьбе.
Жених был в военном мундире. Но в обычной жизни он – точно футболист. У меня есть фотография: гости мужского пола образовали в саду импровизированную “стенку” и жених обвел ее мастерским ударом под восторженные крики собравшихся.
В Чечине в дюнах росли сосны и пахло детством. Пляж был заставлен лежаками. Лежаков было намного больше, чем людей. Тем не менее едва мы расстелили захваченные с корабля пляжные полотенца, появился парень, потребовавший десять евро.
– Нам только искупаться и обсохнуть, – сказали мы.
– Ладно, – сразу согласился он. – Никто не платит.
– Это какое море? – спросил я.
– Лигурийское, – ответил парень.
– Какое Лигурийское? – подал голос сидевший на песке небритый рыбачок.
– Такое – Лигурийское! А какое по-твоему?
– Тирренское.
Они несколько минут оживленно ругались и, наконец, сошлись на том, что именно в районе Чечины пролегает граница между Лигурийским и Тирренским морями, но руками и выражением лица рыбачок показал, что сознательно пошёл на компромисс, чтобы не портить себе вечер.
– Слушай, ты не знаешь, где тут хороший ресторан? – мы так и не ели с раннего утра.
– Знаю, вон он, там работает моя мама, – сказал заведующий лежаками.
Через сорок минут мама Джина уже подавала на стол, через час мы дружили семьями, через полтора они провожали нас, взяв слово, что мы вернемся.
Мы поспели в ливорнский порт за полчаса до отхода корабля. Следующая остановка – Рим. Который помнит нас совсем молодыми: мы не были там целую вечность в Вечном городе. Точнее, нет, Рим-то нас, конечно, не помнит, мы просто
тенями промелькнули тогда и он, скорее всего, нас даже не заметил. Но именно с Рима началась для всех нам настоящая западная жизнь. И лучше ХИАС выдумать не мог! Какие-нибудь сонные копенгагены или стокгольмы оказались бы разрушенными второй эмиграционной волной – как Карфаген теми же римлянами. А Рим нас неторопливо прожевал и выплюнул через океан. И
я не знаю ни одного русскоязычного американца, который не был бы ему благодарен за это…
Александр Этман.
P.S. Объявляю перерыв до ближайшей субботы в связи с короткими гастролями в Австрии и Словакии. Но, как обычно, обещаю по возможности (и в случае, похоже, неотвратимого форс-мажора) появляться на этой страничке. Будьте здоровы! Чикагцы, покупайте билеты на мой творческий вечер здесь, в Хайленд Парке 25 июля, они расходятся. Вся информация в посте от 10 июня.