Вчера мы праздновали день рождения младшего внука. Их у нас трое, но он – единственный, который еще не знает, что происходит в этом чокнутом мире. У него – свой мир. И вчера мы мы были с ним там, и не хотелось оттуда уходить, а когда я поздно вечером вернулся домой, мне так не захотелось окунаться в мир реальный, что я решил пропустить ежедневный утренний выпуск. Но, пересматривая перед сном старые фотографии, наткнулся на “грузинские”. Это было лет пять назад, наверное. С тех пор несколько мноих друзей переехали в Грузию жить с семьями, причём двое – из США, и всё у них здесь было хорошо – материально во всяком случае. Просто они приехали и влюбились в страну, в людей, в уклад. И я его понимаю. И подумал – а почему не вспомнить? Скоро июнь – день рождения и день смерти одного из самых поразительных людей, которых я повстречал на пути – Резо Габриадзе. Я обязательно вспомню его. А сегодня – просто про то, как мы познакомились с расчудесным Гурамом, который сотворил для нас Грузию. И который куда-то пропал. Может, сейчас найдётся?

Когда настал момент и оттягивать путешествие в Грузию (для нас – первое после 1987 года) стало глупо, я по Интернету нашёл компанию Trip4Real Georgia (www.trip4realgeorgia.com), связался с ее хозяином Георгием, уточнил наши приоритеты и спустя несколько дней получил программу путешествия – детальную и в полном соответствии с пожеланиями. Если Господь подарит мне еще шанс полететь туда, я воспользуюсь теми же связями. Но главная, как оказалось, удача ждала нас в холле отеля в 10 утра – тот самый гид Гурам. Гурам Гурашвили, 48-летний тогда дородный кахетинец, говоривший с акцентом, но на таком грамотном и литературном русском языке, что я поначалу опешил. “Главное – сойтись характерами, – сказал он сразу. – Не сойдёмся, тоже будет хорошо, но не так”. Мы переглянулись. Неделей позже, когда всё давно уже сошлось, в его деревенском доме, минутах в двадцати от Сигнахи, мы обнаружили обширную библиотеку и познакомились с остальными Гурашвили – такими же открытыми, ироничными, образованными и веселыми, женой Лией, дочерью Мириам и младшим сыном Сандро.

Все они, а также соседи и друзья Гурашвили учили нас готовить хинкали и чурчхелу, а потом на лозе мы готовили шашлык. Правда, перед этим еще один сосед привез литров пять отменного саперави и я налег на него и вскоре мне привиделся один из мэтров Юрий Рост – на одной из фотографий, коими была увешана терасса, он – на этой самой терассе – стоял в обнимку с похожими на Гурама грузинами и поднимал бокал – с тем же самым саперави. Оказалось, Рост не привиделся: он крепко дружил с отцом и дядей Гурама и однажды, уезжая к ним, написал друзьям:

“До свидания, друзия
Я уехал в Грузия:
Саперави, мукузани
Оджалеши, Гурджаани,
Хванчкара, Киндзмараули,
Ахмета, Напареули,
Тетра, Твиши, Цинандали
К вам вернусь ли я – едва ли…”

В этом я увидел знак свыше, а Гурам – необходимость выпить ледяной чачи под необыкновенные хинкали. Я возразил, что Юрий Рост перечислил одиннадцать сортов вин, но не ввел в список чачу, однако Гурам был неумолим.

…Неподалеку от деревни, в которой мы пировали, находится другая – Мирзаани, в которой родился великий художник Нико Пиросмани, вернее Пиросманишвили. Деревня Пиросмани тоже есть, но родился он именно в Мирзаани, где работает дом-музей. Туристы слушают то, что хотят услышать: байку о любви Пиросмани к французской актрисе Маргарите ле Севр (поскольку никаких документальных свидетельств о миллионе алых роз, подаренных им ей, нет, то нам необходимо поздравить Илью Резника с тем, что вместо того, чтобы пить, он внимательно слушал кахетинские предания) и его дружбе с классиком грузинской поэзии Важей Пшавелой.

Пиросмани и на самом деле был знаком с Пшавелой, но жил, в отличие от поэта, тяжело. Он работал пастухом, наборщиком в типографии, торзмозным кондуктором на железной дороге, а потом с другим художником-самоучкой, Гиго Зазиашвили стал изготавливать вывески для магазинов.

Картины, которые не продавались, он писал красками, которые изготавливал собственноручно. Обычно, на клеенке.

Окружающие считали его сумасшедшим. Истории о том, что ему помогали – вранье: до 1912 года он вообще не имел связей с представителями художественных кругов Тбилиси, потом его работы заметили русские футуристы, Кирилл Зданевич за бесценок приобрел большинство картин художника и организовал очерк в газете “Закавказская речь”.

В 1914-м в Российской империи в связи с начавшейся войной был введен “сухой закон” и Пиросмани, изготавливавший вывески, в основном, для питейных заведений, остался без доходов. 5 мая 1918 года великий Пиросмани умер в Тбилиси, в чудовищной нищете в возрасте 56 лет. Его нашли в подвале дома номер 29 на Молоканской улице и отвезли в больницу. Наутро он скончался, а к вечеру его похоронили в общей могиле где-то на Кукийском кладбище. Где конкретно – никто не знает до сих пор. Потом Пабло Пикассо напишет, что десять картин Пиросмани – “Дворник”, “Продавец дров”, “Рыбак среди скал”, “Медведь в лунную ночь”, “Гумно”, “Лань”, “Кутеж трех князей”, “Маргарита”, “Жираф” и “Собака Бартоломе” – являются шедеврами мирового изобразительного искусства. Восемь лет назад картина “Арсенальная гора ночью” была куплена на аукционе Кристи за полтора миллиона долларов…

Возвращаясь к Гураму, то, он, конечно, перекроил программу, когда мы ему понравились. Вообще, хорошо, когда вы с кем-то на одной волне. Программа, повторю, была и так прекрасной – он просто сделал её потрясающей. Я его рекомендовал многим: кое-кто из Майами даже поехал. Гурам ничего не написал.

Наверное, не сошлись характерами. И “было хорошо, но не так…”

Александр Этман.