Ушёл из жизни уникальный человечище – Ник Боллетьери, теннисный гуру, воспитавший таких игроков как Джим Курье, Моника Селеш, Мария Шарапова, Винус и Серена Уильямс, Марсело Риос, Мэри Пирс, Анна Курникова, Елена Янкович, Андре Агасси и Бориса Беккер, который работал с ним целых 12 лет. Нику было 91. Я хорошо помню, как впервые повидался с ним – было это более двадцати лет назад: мы посетили его теннисную Академию в дни американских школьных каникул, когда количество тренирующихся резко возросло за счет тех, кто приехал на недельный курс. Это дало нам возможность увидеть самого Боллетьери примерно таким, каким впервые видят его будущие “академики”. Толпа детей и подростков, подойдя к одному из кортов, дружно свалила под деревом в кучу свои сумки, расположилась на открытой трибуне, немного погалдела, как это свойственно детям во всем мире, и вдруг замерла. Потому что перед трибуной неожиданно показался пожилой, бронзовокожий, очень подтянутый человек в темных очках, который с ходу завел экспансивную вступительную “песнь”. Интонации менялись мгновенно! Вот только что комиссар советской Гражданской войны призывает спасать мировую революцию, и вот уже почти без перехода – добрый дедушка желает детишкам приятного времяпрепровождения и отменной физкультуры. Слушали его затаив дыхание – Ник умел привлекать к себе внимание.
Современный теннис – весьма коммерческое занятие. Все воспитанники Ника – и те, кого богатые родители привозили всего на недельку побаловаться мячиком, приобщиться к высокому спорту, и те, кто был намерен учиться теннису долго и старательно, стремясь к вершинам и профессиональным гонорарам, – прекрасно понимали, что всё здесь стоит больших денег. Они прекрасно знали, что один час занятий под руководством самого Боллетьери – это 1000 долларов. И коли уж выпало счастье “за бесплатно” послушать его 20 минут – пренебрегать этим не следует.
А когда я вернулся в номер, нашёл там записку под дверью: “Ник ожидает вас завтра вечером у себя дома на интервью во время ужина”. “Проблема! – подумал я. – Интервью – это одно, интервью в процессе ужина, – другое”. К счастью, к тому времени “Beluga Group” уже открыла свое представительство в США, так что я позвонил, объяснил, где нахожусь и к кому я с продукцией начинающей компании завтра хочу пойти и, надо отдать ребятам должное, я получил то, что хотел ровно через сутки, как раз перед ужином.
Собственно, ужин состоял из трех блинчиков с черной икрой, сыра и воспоминаний. Ник рассказывал о том, как много работали его родители – эмигранты из Италии – чтобы он мог пойти в пригородную школу в Пэламе, в милях десяти от Манхэттена, как обожал футбол и баскетбол, а теннис считал “девчачьим занятием”. Как влюбился и его избранница, игравшая в школе в теннис, просила его “постоять с ним в спарринге” и он тогда впервые взял в руки ракетку и играл с девочкой тайком, чтобы не увидели и не засмеяли друзья. Та же дама позднее уговорила его поступить в университет в Алабаме и однажды он сидел на ее тренировке и услышал, как какой-то парень обратился к кому-то:
– Чувак, у нас тут отбор в мужскую теннисную команду…
Он огляделся. Рядом никого не было.
– Это ты мне? – уточнил Ник. – Извини, я не пройду конкурс, только недавно начал играть.
– Думаю, что пройдешь, – сказал парень. – Мне нужны восемь человек, а пришло всего пятеро…
Так Ник Боллетьери стал теннисистом. Внимательно слушапл тренера, все “ловил” на лету – оказалось, способный. До конца учебы он играл в основом составе университетской команды, а потом отправился добровольцем в армию и даже успел послужить в Японии в последние месяцы Корейской войны, причем там тоже обучал теннису командный состав. После демобилизации отец сказал ему: “Хватит дурака валять! Отправляйся в Майами и становись адвокатом”.
– Если бы он мне сказал поехать на Аляску, в Иллинойс или Монтану, я бы, наверное, стал адвокатом, – смеялся Ник. – В Майами невозможно учиться, там океан, солнце, девочки (Ник был женат 8 раз – Прим. А.Э.). Зато там можно играть в теннис и зарабатывать этим деньги. Короче, я бросил университет и папа сказал, что я могу в Нью-Йорк не возвращаться, и что он зря приехал в Америку, потому что его сын вырос идиотом.
Тем временем Ник стал работать в частном теннисном клубе в Саус Майами Бич, который зимой переезжал в Пуэрто-Рико. Именно там он встретил легендарного Винса Ломбарди, тренера “Грин Бэй пэкерз”, который заметив у Ника дар общения вкупе с требовательностью, сказал: “Послушай, открой детский теннисный лагерь. Ты не представляешь, сколько на свете богатых родителей, которые уверены, что их дети – великие чемпионы. Задашь им трепку, 90 процентов от тебя убегут, но зато 10 будут великими и на успехах этих 10 процентов ты сможешь жить так, что твой папаша еще будет гордиться тобой”. И как в воду глядел…
Ник занял денег и купил участок земли в Брендентоне, к северу от Тампы. Первая волна учеников включала Джимми Ариаса, Аарона Крикстейна, Карлинг Бассетт, Кэтлин Хорват и Пэм Касаль. Чуть позже пришли 13-летний Агасси и 14-летний Курье. Памятуя о своём детском отношении к теннису как к девчачьей игре, Ник установил в лагере военную дисциплину и беспощадный тренировочный режим. “Это был не лагерь, а база по подготовке коммандос, – скажет потом Мария Шарапова. – Только в руках у нас вместо автоматов были ракетки.
Время шло и наступили времена, когда лагерь превратился в академию, в которую каждый год приезжали более 15,000 человек – самый разнообразный народ всех возрастов, наций и языков. Список звезд, конечно же, торжественно выставлен в Академии на почетном месте до сих пор – товар, так сказать, лицом.
Есть две точки зрения на феномен Боллетьери. Одни считали его тренером-гением, способным из самого заурядного и нерадивого ученика сделать если не звезду, то по крайней мере крепкого профессионала, способного выигрывать турниры высокого уровня. Другие – завистники – говорили, что Ник просто эксплуатировал талант своих учеников, незаслуженно объявляя победы результатом своего труда, то есть прикрывая мощным пиаром и маркетингом невысокий на самом деле уровень своих тренеров – он-де обеспечивает при помощи агентства IMG такое положение, при котором его выпускникам легче пробиться в элиту мирового тенниса – просто “технически”.
Истина, как всегда, лежит где-то посередине, и Ник – как минимум – был суперталантливым менеджером, умеющим действовать в обоих направлениях. Он был выдающейся фигурой мирового тенниса и первопроходцем, примеру которого последовали многие. Мир праху его…
А. Данилин.